И все будут гореть

Мария перестала узнавать свою жизнь после смерти единственного сына: дом казался пустым, дни стекали безудержно, а мысли тянули к тому, чтобы больше не просыпаться. Она блуждала по улицам, больше не замечая прохожих, и в ее голове росла тишина, тяжелая и давящая. На пороге окончательной потери надежды ей встретилась Люсия — маленькая, тихая, с глазами, в которых можно было усматривать и свет, и тень. Ребёнок подошёл так неожиданно, что Мария сначала подумала, будто это видение; потом ощущение сменилось тревогой и настороженным притяжением. Люсия не говорила много, но её слова ложились в уши других словно команда, словно лёгкое наваждение. От одного взгляда, от едва уловимой улыбки вокруг начинали сгущаться эмоции: страх, сомнение, обвинение. Мария впервые за долгое время услышала и приняла чей-то зов — не спасительный, но сильный, усиливающий старую боль и превращающий её в нечто иное. С каждым днём влияние девочки росло: в магазинах люди спорили, в домах нарастало напряжение, на улицах появлялась ломота и недоверие. Город стал реагировать, как живой организм, подчиняясь любимому и чужому внушению. Ночные огни приобретали дикий отблеск, голоса на площадях становились резче, а походки — более решительными и злобными. Тишина Марии уступала место гулу чужой решимости, и ей казалось, что вот-вот что-то сломается окончательно. Вскоре страх превратился в паническое ожидание беды: всё вокруг начало пахнуть горящим, и казалось, что осталось совсем немного до того момента, когда улицы действительно охватит пламя.